Цирк и мюзик-холл

Непринужденная атмосфера, свобода и бунтарский дух, царившие в увеселительных заведениях начала ХХ века – кабаре, кафе-концертах, мюзик-холлах, варьете – увлекали молодых композиторов-модернистов и давали материал для воплощения самых дерзких замыслов. Стремясь запечатлеть в своеих сочинениях все необычное и новое, что входило в повседневность наступившего столетия, они обращаются к бытовым жанрам и эстетике цирка и мюзик-холла. Сочинителей-экспериментаторов привлекает все необычное и броское, эксцентрика, клоунада, пантомима, акробатика, а в их музыку вплетаются самые разные фольклорные ритмы и мотивы, джаз, танго, фокстрот и уличные песни.

Концерт открывают Три легкие пьесы для фортепиано в четыре руки (1915) Игоря Стравинского, которые, по словам композитора, были «предназначены для атмосферы мюзик-холла». Каждая из пьес имеет посвящение: марш – Альфредо Казелле, вальс – Эрику Сати, полька – Сергею Дягилеву. Непритязательные на первый взгляд юмористические пьески написаны новым музыкальным языком и звучат как своего рода пророчество, в духе будущего манифеста «Петух и арлекин» Жана Кокто и экспериментов композиторов французской «Шестерки».

Фортепианная пьеса Стравинского «Piano-rag-music» (1919) была написана для Артура Рубинштейна, однако впервые прозвучала в исполнении испанского пианиста Хосе Итурби. Композитор был увлечен джазовыми ритмами, с которыми впервые познакомился во Франции. Стравинский здесь сочетает характерные для русского фольклора черты – остинатность, переменные размеры, битональность, использованные им в «Петрушке» и «Свадебке», с ритмическими и гармоническими элементами рэгтайма. Метрическая переменность придает пьесе импровизационный характер. «Особенно воодушевило меня то, – писал Стравинский, – что различные ритмические эпизоды пьесы были мне подсказаны самими пальцами. И это было таким наслаждением для пальцев, что я принялся пианистически работать над этой вещью, и отнюдь не потому, что мне непременно хотелось играть ее перед публикой, но просто для себя самого».

Танго для фортепиано Стравинского, написанное в 1940 году в Голливуде, сочетает в себе жесткую ритмическую основу латиноамериканского танца и джазовые гармонии. Первоначально пьеса была задумала для голоса и фортепиано, но не была опубликована, а позднее появилась оркестровая версия сочинения, в которой особо подчеркнуто джазовое звучание пьесы.

Квинтет, ор. 39 для смешанного состава инструментов – гобой, кларнет, скрипка, альт, контрабас – Сергей Прокофьев сочинил в 1924 году во Франции во время отдыха в деревушке Сен-Жиль. «Я засел за балет для Романова, – писал он в дневнике, – который я окончательно решил писать для квинтета и даже, сочиняя, иметь в виду и балет, и концертный квинтет». Русский хореограф, бывший балетмейстер Мариинского театра, Борис Романов в эмиграции в 1920-е годы возглавлял небольшую балетную труппу, состоявшую из русских артистов. Он заказал Прокофьеву небольшой цирковой балет, позднее получивший название «Трапеция». Прокофьев выбрал необычный камерный состав инструментов для балета-квинтета, соединив деревянные духовые и струнные инструменты. Руководствовался он в первую очередь скромными возможностями труппы Романова, но не только – он давно мечтал о таком эксперименте: «...За последнее время здесь мода на ансамбли духовых инструментов, например, 6 деревянных, 2 медных, иногда плюс контрабас и ударные. Стравинский, молодые французы — все пишут; мне тоже хочется, но никак не удосужусь». Квинтет – одно из самых изощренных по музыкальному языку сочинений композитора, Прокофьев, словно играя, усложняет ткань произведения контрапунктическими приемами, необычными тембрами и ритмами, политональными комплексами. И при этом в музыке ясно присутствует характерный прокофьевский простодушный мелос и русское сказочно-гротескное начало.

Совсем по-иному цирк представлен в фортепианной сюите Хоакина Турины – одного из самых значительных представителей испанского ренасимьенто. Полная блеска музыка рождает зримые образы циркового представления, в котором чередуются выступления акробатов, эквилибристов, жонглеров, клоунов, силачей, дрессированных собачек... В виртуозной фортепианной фактуре композитор сплетает джазовые гармонии и элементы испанского фольклора.

Музыка Франсиса Пуленка к спектаклю по пьесе Жана Ануя «Приглашение в замок», написанная для фортепиано, скрипки и кларнета, представляет собой череду изящных сцен и танцев. В ней царит легкая, непринужденная атмосфера аристократического салона.

Завершит концертную программу своего рода музыкальный манифест «эстетики цирка и мюзик-холла» – пантомима-фарс, или кинематографическая фантазия Дариюса Мийо «Бык на крыше». Композитор сочинил ее, по его собственному признанию, «забавы ради... на танцевальные мелодии танго, матчишей, самбо и португальских фадо, объединив их темой, как в форме рондо». Мийо представлял себе, что эта музыка могла бы сопровождать какой-нибудь из фильмов Чаплина. Жан Кокто предложил вместо этого сделать хореографическую постановку. Уже к готовой музыке он сочинил сценарий пантомимы-балета и создал фантасмагорический спектакль с масками, невероятными превращениями и цирковыми трюками, для исполнения которых были приглашены клоуны и акробаты из цирка Медрано. Действующие лица – весьма характерные разношерстые персонажи: боксер, негр-карлик, элегантная женщина, рыжая женщина в мальчиковом костюме, букмекер, monsieur во фраке, бармен. Само действие происходит в типичном американском баре во времена сухого закона, который при появлении полицейского превращается в молочный бар. Спектакль «Бык на крыше» дал имя одному из самых модных заведений двадцатых годов, которое было местом встреч парижской богемы – сюда часто захаживали Жан Кокто, члены «Шестерки», Артур Рубинштейн, а в исполнении дуэта Жана Вьенера и Клемана Дусе там звучала самая разная музыка – от Баха до Гершвина и Коула Портера.